Ровинь

Ровинь

Ровинь

Ровинь

Плитвицкие озера

Плитвицкие озера

Дубровник

Дубровник

Дубровник

Дубровник

Сплит

Cплит

Да, они умеют делать кофе, хорваты. Едешь себе на автобусе, 10ти минутная остановка посреди полей (хотя какие у них там поля...) на пыльной бензоколонке – и даже там есть превосходный капучино. Не какое-нить там хухры-мухры, а со взбитым молоком и обалденным экспрессо.
На самом деле частенько вот это самое кофе – единственное, что отвлекает мозги от контрастов реальности. Европа. Адриатика. Море и сосны. И война. Точнее, ее следы 12ти летней давности. Пару километров внутрь страны от вылизанного для туристов побережья – и вот уже тут и там мелькают заброшенные дома, деревца сквозь крышу, сломанные яблони...
Что отстраивается заново – новенькое, чистенькое, аж сияет, как все стерильно, но без шарма приморских деревушек Испании или Греции – заросшие виноградом сады, брусчатка мостовой с травой и мхом, изношенные погодой старые черепичные крыши – в послевоенной Хорватии этого почти не увидишь.

Местная публика в большинстве своем носит хмурые лица. Расслабленная я-в-порядке-ты-в-порядке улыбка – раритет. Во многих местах европейский и вообще какой бы то ни было сервис просто не существует. Ваше обалденное капучино вам подаст хмуро выглядящий медведеподобный небритый тип, который 10 лет назад, скорее всего, служил в армии.
Теперь вот служит в ресторане и берет ваши деньги, как будто делает вам огромное одолжение. Поначалу это раздражает, но потом начинаешь думать – а, собственное, кто из нас в наше, что называется, life-time бомбой по крыше дома получал? Сколько членов наших семей погибло или было ранено в недавнем военном конфликте?
И еще – сколько из нас, пережив такое, смогут улыбаться 10 лет спустя. Или вообще. А в особенности, обслуживая богатых туристов. Богатые, богатые. Немцы, скажем, более богатые. А русские – менее богатые. Но все равно богатые, потому что в Хорватии средняя зарплата 300 евро в месяц.

В Ровине мы останавливаемся на пару ночей – первый городок за время двухнедельной поездки по стране. Мечта городок. Старый центр – бывший остров с холмом посередине. Сейчас на самой вершине – церковь Св. Ефимии. Похоже, Ровинь не пострадала от бомбежек, по крайней мере, дух средневекового приморского городка Адриатики здесь сохранился вполне.
Узкие улочки, герань в глиняных горшках, свежий морской ветер пахнет нагретыми сосновыми иголками... Ни тебе машин, ти тебе телефонных будок, ни проводов дурацких. Белый камень мостовой, белый кирпич домов, обалденно высокое синее сеньтябрьское небо над головой и сине-серебрянное море в просветах улиц.
Вот так. Москва не вспоминается. Офис не вспоминается. Работа не вспоминается. Проблемы вообще забылись. Вообще все забывается, когда бродишь по этим улочкам, и еще особенно когда трескаешь жареных сардин на набережной.

Мы снимаем небольшую квартиру в старом центре за 20 евро в ночь на двоих. Наша хозяйка, Зора, варит нам кофе на какой-то антикварной кофеварке. Варит, а сама по ходу рассказывает, как это делается. Ну, любят они кофе в этой стране... Рассказывает на хорватском. Понимаю через пень-колоду, но понимаю.
Заблудиться в Ровине невозможно. Пойдешь вверх – выйдешь к церкви, пойдешь вниз – выйдешь к бухте. А как там тихо ночью, это надо слашать. Только полудикие коты и летучие мышки с плюшевыми крыльями составляют вам компанию на ночных улицах.

А с утра, естессссно после кофе, нужно пойти к церкви и сказать привет этой бесстрашной девчонке – Св. Ефимии. Вот ведь подросток без мозгов, всего 14 лет ей было. И век на дворе шел всего третий. И была вокруг Римская Империя. Чего бы такого сделать со своей жизнью оригинального, подумалось ей. А, может, не подумалось, может, снизошло на нее или как там бывает. Короче, приняла она христианство.
А в те годы это было как Гитлеру в лицо сказать, что ты еврей. Эээ, неугодный власти элемент, одним словом. Мучили ее долго, отречься хотели заставить, во имя императора, но как-то не вышло у них. Отдали ее львам тогда. Ням-ням. То, что они не доели, хранится тут же в церкви, в саркофаге, в виде святых мощей. Грустная история.
А с моей атеистической точки зрения, к тому же и глупая, ну не бывает у людей мозгов в 14 лет, по определению не бывает, но что-то там есть, на этой вершине холма в Ровине, вокруг церкви, какая-то энергия очень даже неплохая, что-то такое неуловимое в воздухе.

Ну да ладно. Днем городок гудит туристами. Не знаю, как летом, но в сентябре полчаса вдоль берега под изумрудными соснами – и уже почти никого, только крошечные каменные пляжи, крабы на камнях, да молодые чайки. Море, конечно, не Красное, но с маской все равно неплохо. Видно метров на 20-25, рыба всякая, медузы, крабы.

Через пару дней мы направляемся в Плитвице. Целый день от Ровиня до Плитвице, часов 6 на автобусе, три пересадки. Могли бы, наверное, экскурсию заказать, но не умею я в организованной группе, под бубню экскурсовода, не мое. Так что трясемся в рейсовом автобусе, трескаем йогурты и трепемся о политике.
Погода вот еще портится, вот ведь пакость, то же мне, бархатный сезон на Адриатическом побережье. Низкие холмы затянуты тучами, серыми и непроглядными, как ноябрьская московская слякоть. Мы-то думаем – рассосется через день-другой, мы-то еще не знаем, что это добро с нами на неделю...

Ну и деревни тамошние, мелькающие за окном, тоску нагоняют. Рассейская деревня времен начала коллективизации. Все какое-то побитое, неухоженное, поломанное, негордое, что ли. Дома, опять же, разбомбленные, а новые, выстроенные по соседству, еще не отштукатуренные и стоят как скелеты. А некоторые, новые же, заново сожжены или раздолбаны вандалами.
На кой премся, спрашивается. А вот на кой. Плитвице есть имя района и одноименного национального парка – 19 гектаров покрытых лесами скал, меж которыми, соединенные бесчисленными водопадами, спят 16 разнокалиберных и разноцветных озер. Это красиво, это на самом деле очень красиво.
Цвета озер действительно разные. Вода одна и таже, а цвета разные. Зависит от глубины, наверное, но глаз отдыхает, ей богу, так там здорово. Когда делили земли после распада Югославии, Плитвице оказалось на границе Хорватии и Боснии & Герцеговины, и по поводу этих вот 19 га был скандал. И я их понимаю...

Мы снимаем комнату за 25 евро в ночь в новеньком, только что с иголочки, доме, где все еще слегка пахнет краской.
Да, глаз отдыхает и природа там удивительна. Вода чистая, аж светится, вокруг все зеленое, скалы эти неприступные возвышаются, водопады – сколько же их там, все течет и журчит и переливается звуками и красками, рыбы тьма в воде. Но все время возникает ощущение, что ты как в Дисней Ленде.
Все там для людей, в этом парке. Поверх воды и рыбы проложены деревянные настилы, на дорожках везде указатели, входной билет за 10 евро (пройти через ворота, которые соединены с забором, который идет в лес и кончается 100 метров от ворот в любом направлении... да простит меня читатель... но там даже протоптаны тропинки куда идти безбилетным...) включает доступ на кораблик для пересечения самого большого озера (а можно и прогуляться) и кондиционированный автобус для доставки вас к главному входу (а можно и снова прогуляться)...

Там все так благоустроенно и удобно, что возникает чувство, что ты не в диком лесу, посреди натуральных скал, а в дендропарке или в чьей-то выскобленной вылизанной царской загородной резиденции. Ну и толпы, конечно, какие же шикарные там толпы, в основном немецкие пенсионеры, вышагивающие в группах по 30-40 человек за гидами с разноцветными зонтиками...

Скрытое (надо сказать, основательно) сокровище и вторая после, собственно, озер туристическая приманка парка – популяция ДИКИХ медведей. Все сувениры и красочные буклеты подтверждают одно и то же – сойди с тропинки, отойди в кусты - и они сразу появятся, поводя черными носами и прося погладить их жесткий коричневый мех.
То и дело из толпы респектабельных старушек слышится: "Haben Sie schon heite wilden Bahren gesehen?". Угу. Множество и вот только совсем недавно. Для начала, 19 га (битком набитых туристами) – слишком мало для прокорма даже одного взрослого медведя, если конечно, не жрать самих туристов.... Мы спрашиваем местную девчонку, которая продает открытки в сувенирном киоске – вот ты тут давно работаешь, ты этих медведей хоть раз видела? Ее невинный взгляд устремляется прямо в пол. Один раз, она говорит, из окон моего дома. Ээх.

А два дня спустя мы уже направляемся в Задар, а потом в Сплит в тот же день. В Задаре остановились всего на час – how predictable - попить кофе с плюшками на главной площади.
Изначальный план был заглянуть в национальный парк Пакленице, что почти при Задаре, там, говорят, самые красивые в стране горы, но проклятые тучи висят над линией побережья на высоте 400 метров и никуда не торопятся. Так что – еще 3 часа в автобусе, рассматривая окрестности и охотясь за капучино на каждом привале.

Сплит сейчас второй город после Загреба, столицы. Северные подступы – типичные спальные районы советского образца, аж ностальгия почти взыграла. Старый город, правда, хорош, Дворец у них там раньше был, у римских императоров. Знатный такой дворец, целый город, а не дворец. А теперь вот почти только стены и остались.
И внутри этих стен – старый центр, дома 18-19 веков, как ласточкины гнезда, множество кафешек и магазинчиков, целая ювелирная индустрия и сувениры, сувениры, сувениры... А если у вас получится отключить сознание от этого всего, то воображение быстренько нарисует возможно самый величественный римский дворец на всем побережье Адриатики – стройные колонны, дающие прохладу портики, высокие элегантные стены и здания – как белая жемчужина на синей воде...

Она встретила нас на автобусной остановке, когда мы прибыли из Плитвице. Она выдернула нас из толпы и спросила, нужна ли нам комната. Она сдает туристам крошечные темные комнаты в своем доме за 10 евро с носа. Или как договоришься. Обо всем можно договориться в этой стране.
Это в свободное от основной работы время, когда она работает на автомобильной фабрике за 300 евро в месяц. У нее две дочки и муж, который не работает, потому что правая рука не функционирует после травмы, полученной на войне. На пути к ее дому она курила непрестанно, одну сигарету за другой, и мы решили, что врядли остановимся у нее. Комната нас на самом деле не впечатлила.
И мы вежливо сказали, что мы только что прибыли и никуда не торопимся, что мы пойдем поищем что-нить побольше, комнату или квартиру, но с душем. Она дает нам уйти, но догоняет нас буквально через 300 метров и говорит, что она позвонила своей подруге и что у подруги есть то, что мы ищем – однокомнатная квартира с душем и прямо совсем рядом и за 20 евро в ночь. Мы идем посмотреть, а по дороге спрашивает, получит ли она какое-либо вознаграждение от подруги, если мы снимем эту квартиру. Чашку кофе, она отвечает, снова нервно затягиваясь.

Квартирка была прелестная – очень чистая, отлично оборудованная кухня и тп. Спрашивает хозяйку, чем она занимается. Печет пирожки в супермаркете за 250 евро в месяц.
Квартира набита игрушками, фотки трехлетней девчушки развешаны по стенам. Половина платяных шкафов в спальной забита пластиковыми пакетами с барахлом, как будто упаковывали быстро и неразборчиво.
Мы тут на 2 ночи, хозяйка получит всего 40 евро. Какое же безденежье надо иметь, чтобы вот так, по команде, за 10 минут, очистить теплый насиженный дом за 40 евро? Взять все необходимое и выместись с ребенком? А если бы мы не остановились? Посмотрели бы и ушли? Ээх, жизнь...

Кофе, обалдеть, что за кофе у них тут, на одной из уютных маленьких площадей в старом городе. За этим кофе забываешь все – и пятичасовую тряску в автобусе от Плитвице, и дождливые облака над городом, и все (ну, почти все) проблемы. Вот только этот вкус на губах, эта горячая чашка в руках и покой в голове...

Да, дворец они тут отстроили. Вообще говоря, легко представить, почему римские императоры, один за другим, инвестировали деньги и людей для поддержания этого места. Они уходили сюда на покой. На пенсию. Или в отпуск. Как на дачу. Чтобы никакой проклятой политики, войн, планов по завоеванию мира. Чтобы только тишина и покой. И море, это обалденное чистое бирюзовое море.

Как во сне, иногда воображение раздвигает эту пеструю многоязычную толпу туристов и вот он идет крепким шагом - высокий черноволосый мужик в сандалиях и красной тоге, развевающейся на ветру вокруг его тела, идет, излучая уверенность и власть, не останавливаясь взглядом на людях, ибо они для него ничто.
Трясу головой, тру глаза, снова открываю их – и вижу этот сентябрьский дождь, и белые стены уже имеют черные следы от выхлопных газов, а мокрые сувенирные магазины продают открытки с далматинскими псами – мы же в Далмации...

А за стенами – порт со старыми рыболовными развалюхами и новейшими морскими лайнерами, за стенами по-отпускному гудит променад под пальмами, и сотни кафешек и ресторанчиков, а на холме – большой парк с пушистыми соснами и обалденными закатами.
За стенами – современный город, полный шума, машин, дурацкой архитектуры, мокрого морского ветра и людей которые, работают за 300 евро в месяц и сдают свои дома богатым туристам.

А двумя днями позже – снова 4 часа на автобусе, паспортный контроль Боснии и Герцеговины, бесчисленные бухточки с игрушечными лодками, новенькие, как с картинки, домики с черепичными крышами и синее синее море. Мы на пути в Дубровник.

В каждом месте, в каждой стране есть то, что нельзя пропустить. Эйфелева башня в Париже. Биг Бен в Лондоне. Великая Китайская Стена. Водопад Виктория. Тадж Махал. Вы не поймете монголов, если не прокатитесь на лошади. С украинцами надо есть сало, в Испании – смотреть фламенко, в Италии – Венецию и Рим. Ну и, конечно, Ватикан. Невозможно понять швейцарцев без Цюриха и фондю, французов – без Шамони, pan’a’schocola и их дурацких плесневых сыров, русских – без Питера, водки и политических шоу, грузинов – без гор и шашлыков. Невозможно побывать в Мюнхене и не выпить их пива в их English Gartens. Вас не поймут, если вы были в Праге и не видели Старого Града, были в Москве и не побывали на Красной Площади, были в Бельгии и не попробовали шоколада, были в Амстердаме и не заметили секс-шопов. Или были в Хорватии и не были в Дубровнике.

UNESCO объявило этот город частью мирового культурного наследия. Это действительно его часть. Как Венеции, Дубровнику прощаешь толпы туристов и бесчисленные японские фотокамеры, прощаещь этот проклятый сентябрьский дождь, тяжелые облака, высокие цены и грубых официантов. Потому что хотя бы раз в жизни нужно увидеть это место.

Если вы приближаетесь к Дубровнику с севера, не тяните шею, стараясь различить за каждым поворотом узнаваемые по путеводителям контуры старого города. Вместо них вы увидите порт, большие отели на побережье, бухточки и заливы и уродливые многоэтажки сразу же недалеко от автобусной станции. Но не расстраивайтесь. Все это могло бы быть где угодно, а Старый Дубровник существует только тут.

Он небольшой, очаровательный, весь пропитан атмосферой старинного места. Он прячется за белыми стенами, скрывая свои уютные площади, узкие улочки, скрывая герань в окошках, отличный кофе, отполированные белые камни мостовых и красные, розоватые и коричневые черепичные крыши. 13 веков истории прячутся за этими стенами, и вокруг всех 13 веков можно прогуляться за 4.5 евро, прямо по стенам 25 метров высоты и 2 км длины.
Местами толщина этих стен доходит до 3 метров, а местами от узости проходов вы будете обтирать животом многочисленные японские фотокамеры. Местами частные дома подходят к стенам так близко, что, кажется, вот прямо рукой можно отодвинуть занавески и посмотреть, что там так вкусно скворчит на кухне.
Иногда со стен видно целое озеро терракотовых крыш, омытых дождем или солнцем, а иногда заметишь узкую – руками дотянуться до стен – улочку, уютно сбегающую вниз к центру. А иногда – нечасто, но все-таки – увидишь проломанную крышу или заколоченное досками окно, потому как эти белые городские стены пока еще тоже скрывают покинутые или разрушенные дома, заброшенные садики... И тут тоже была война...

Иногда случается, что путешествуя, находишь себя в месте, где тебе, собственно, наплевать, кто тут верховодил и когда, кто отстроил тот или иной дворец или храм и на кой, какие великие мира сего почтили место своим присутсвием и какого рожна им тут было надо. Наплевать. Не важно. Просто гуляешь, вдыхаешь этот воздух, чувствуешь всем телом и духом эту атмосферу и очаровываешься.
Вот примерно так произошло и с нами в Дубровнике. Мы видели его под дождем и солнцем. Мы видели его днем и ночью, сухим и мокрым, пустым и битком набитым людьми. Мы сидели в его прохладных пустых церквях и в уютной Gradska Cavana. После невиданного в этих местах шторма мы видели водопады дождевой воды, стекающей по ступеням и улочкам, смывающей столики кафе, сувенирные лотки и кошек.
И мы также видели Дубровник залитый солнцем, мягким спокойным ласковым сентябрьским солнцем. Мы видели этот город изнутри, а еще мы сделали то, что, думаю, немногие делают, но что кажется таким очевидным. На половине открыток Дубровник изображен с высоты птичьего полета – когда кольцо стен прямо как на ладони, когда кажется, что вот можно подержать в руках целый город, как драгоценную игрушку...

До войны у них тут была канатка. От самого Старого Города до вершины холма прямо над ним. Можно было полюбоваться очертаниями города с высоты 400 м, погулять по крепости и, наверное, тяпнуть капучино и посидель тихо, обозревая окрестности – сухие скалистые горы на востоке, затянутая дымкой линия побережья на юге, бесконечная красота многочисленных островов в синей воде на севере и Старый Город и море, море, море на западе....
Да, все это можно было посмотреть прямо вот так, всего навсего купив билет на канатку. До войны. А теперь от верхней станции канатки остались только пробитые бетонные стены, развороченная арматура и обожженные провода. Так что теперь – пешком. 400 метров вверх и 400 вниз.
По выложенной белыми камнями горной тропе, по сосновому бору и потом по обалденному лугу, среди цветов, жаворонков и кузнечиков. А когда тропа поднимется выше деревьев, то возникает чувство, что ты взлетаешь и, затаив дыхание, боясь проснуться, летишь над Старым Городом, его стенами, бухточками, японскими камерами и 13ю веками истории. И закат. Тамошние закаты надо просто видеть. Ну да, есть еще Словения, Югославия, Черногория, есть Италия и, конечно же, Греция. Но я думаю, вы не слукавите, если скажете, что видели настоящую красоту Адриатики, если видели закат над Дубровником...

А на вершине – никого, только заброшенная старая крепость с заколоченными окнами, метеостанция и огромный, почти пятиметровый, белый крест в память погибшим на войне. Ночью он освещается мощными прожекторами, этот крест, и его белый, как привидение, силуэт виден из почти любой точки в Старом Городе. И люди смотрят, и делают фотки. Вот о чем мы думали, сидя под этим крестом, треская бутеры с сыром - эти немецкие и японские фотики нацелены на нас, и даже об этом не догадываются...

...Ему 26, он сидит в своей 2*2 метра каморке и играет на своей гитаре каждый день, последние 4 года. За 400 евро в месяц он тяжко трудится на почве хорватского туризма, ежедневно проверяя билеты у 5-6 тясяч посетителей городских стен Дубровника и отвечая на 3 интеллектуальных вопроса – «Где продолжение осмотра?», «До скольки открыты стены?» и «Где тут туалет?»
Ответы он знает на 6-7 языках. Ему все это настоиграло до смерти, денег на житье в недешевом Дубровнике не хватает, но менять работу он не собирается. Почему, спрашиваю я его. Да привык. Ну что у них тут в самом-то деле с мужиками? Или с молодежью вообще? Совсем никаких амбиций, и часто, кажется, желания работать как такового.

Наиболее активная часть населения – женщины. Они предлагают вам жилье, когда вы прибываете в город. Они продают вам еду в магазинах. Они готовят вам еду в ресторанах. Они снабжают вас тьмой полезной информации в туристическом офисе. Хотя, постойте, в Дубровнике в туристическом бюро был один мальчик. Он мне честно ответил на 2-3 интересующих меня вопроса, он сказал «Извините, я не знаю»...
Женщины продают вам автобусные билеты, они работают вашими гидами, они убирают ваши гостиничные номера. Они пекут плюшки и работают на фабриках. По ходу дела, они содержат дома и растят детей. Что при этом делают их мужики, я недоумевала в течение всех двух недель. Мы приехали с севера страны, а вот теперь мы на самом юге, мы видели все – деревни большие и маленькие, города большие и небольшие. И практически ни разу мы не видели, чтобы мужчины делали хоть что-либо полезное.

Они проверяли наши документы на границах, раздувая щеки от важности и перелистывая мой русский паспорт 10 минут. Они сидели на скамейках в деревнях, ничегошеньки не делая, жмурясь на солнце. Они проверяли наши билеты на городских стенах Дубровника.
А еще они проверяли наши билеты на автобусе. В Италии они поставили в мой паспорт визу (делая мне огромное одолжение – надо же убедиться, что я въезжаю в страну легально!! – я могу приехать во Францию, Германию и еще десяток европейских стран в любое время, для Англии и Швейцарии мне вообще не нужна виза, НО – очевидно же, что я либо замышляю терракт, либо хочу остаться в этой богатой и процветающей стране нелегальным эмигрантом...)
Еще, надо полагать, мужики сидят в правительстве, и, несомненно, являются незаменимыми и полезными членами хорватского общества... или притворяются таковыми – тоже тяжкий труд... Ладно, ладно, я знаю, что перегибаю, но просто за две недели не видела работающих мужиков. Вот и все. Две недели в стране – и как можно этого не заметить? Работают только женщины. Sorry – мужики водят автобусы. Нет, не так – ВОДЯТ, действительно водят. 27 лет я не знала о морской болезни или как она там называется, и вот удосужил всевышний на хорватском автобусе.

...Наш обратный самолет – из Венеции, через два дня. Поэтому мы снова направляемся на север страны, на этот раз на рейсовом кораблике. Рейс длится 22 часа и билет от Дубровника до Риеки стоит 25 евро с носа. Хотя, блин, на кой мы платили все 25, когда можно было купить проезд всего за 5 до ближайшего острова, никто ж никаких билетов не проверяет на выходе.

А вот сейчас гляньте на карту. На все Средиземное море. Посмотрите на Италию и Грецию и линию побережья между ними. Окиньте глазами всю Адриатику и найдите место, которое на карте выглядит наиболее притягивающе. Это легко – конечно же, это ожерелье островов – всего около 1300 – в восточной части Адриатического моря.
Это и есть побоережье Хорватии, и самую красивую его часть вы увидите с кораблика между Дубровником и Сплитом. Большие и малые, обитаемые и нет, скалистые и зеленые, плоские и холмистые, заросшие виноградниками и покрытые яблоневыми садами, с бухточками и деревеньками – а между этими островами – только море, отражающее небо и облака. И если вам повезет с погодой, как повезло нам, то эти 12 часов светового дня между Дубровником и Сплитом останутся в вашей памяти как одна из красивейших картинок Адриатики.

... У всех у них на груди красовались таблички с именами. Они группировались на палубе, пили кофе, страстно что-то обсуждали на нескольких языках сразу, тихо улыбались, глядя на синее море и жмурясь на теплое солнце, сидя, растянувшись, в палубных креслах. В большинстве своем они были старше 50.
Они являлись членами Международной Конференции по Исследованию Еды. Вот ведь, блин, живут же люди! Конференция проводится раз в 2 года, последние 10-12 лет и каждый раз – в разных, заранее выбранных, странах. На этот раз в Хорватии. Они едят местные блюда, пьют местные вина, изучают обычаи местной сервировки, страстно об этом спорят и называют это наукой. Ну естессссно. Аж зависть пробрала.

Темы их исследований неисчерпаемы по объему и количеству – почему тарелки на столе в определенном порядке, почему определенные ингредиенты добавляются к тем или иным блюдам, почему существуют разницы в рецептуре одного и того же блюда в разных странах или регионах, как вина одной страны могут более элегантно сочетаться с блюдами другой, и тд и тп.
А вот интересно – кандидатские или докторские они тоже защищают? «Исследовательский проект по соли и перцу». «Русская водка в мировой культуре». «Японская сырая рыба и ее влияние на культурный шок иностранцев». «Эмоциональные страдания лягушки в процессе вырывания ейных задних лап и прочие деликатесы французской кухни». Ням ням.
Смотрю я на них и чувствую, не то я изучала в институте. Знать бы раньше, что такая наука существует. Ну, изучала я в любом случае не то, как и большинство нормальных людей, но осознание ошибки при выборе своего образования вот тут, под солнцем Адриатики, глядя на этих щебечущих счастливых европейских пенсионеров, особенно болезненно...

Они были с нами на палубе до ближайшего острова, некоторые сидели за нашим столиком, и я провела несколько славных часов, слушая их («Вы даже не представляете себе всей важности наших исследований!!!») и удивляясь в очередной раз жизни и ее приколам. А потом они покинули корабль, ибо радость путешествия у них была за плечами, и им предстоял тяжелый рабочий вечер, наполненный трудоемкой научной работой, сложными экспериментами и тщательными исследованиями.